Буллинг или травля – агрессивное преследование одного члена коллектива другим или группой лиц. Это не просто подлое отношение или вымещение злобы, это агрессивное поведение, неосознанно возникающее из-за дисбаланса власти реального или ошибочно ощущаемого организатором (лидером) травли. Буллинг имеет тенденцию к повторению, что держит жертву травли в постоянном страхе, эмоциональном напряжении. Его последствия несут разрушительный (психические нарушения), иногда необратимый характер (суицид).

Почему нельзя молчать о буллинге?

Буллинг имеет тенденцию к повторению, что держит жертву травли в постоянном страхе, эмоциональном напряжении. Его последствия несут разрушительный (психические нарушения), иногда необратимый характер (суицид). Поэтому проблему нельзя замалчивать, как часто поступают жертвы травли в школе.

«Я так и не смог избавиться от привычки оглядываться на прохожих»

Олег, 22 года, студент факультета иностранных языков

Проблемы начались в детстве. После перенесенной операции у меня на лице остался уродливый шрам, из-за которого взрослые не разрешили детям общаться со мной. Когда мои ровесники посещали детский сад, я безвылазно сидел дома, даже на улицу гулять не выходил. В школе из-за проблем со здоровьем я был освобожден от физкультуры, хотя втайне от родителей посещал занятия.

Одноклассники меня недолюбливали, так как им казалось, что у меня больше привилегий. Недостаток общения я восполнял погружением в виртуальное пространство – изучал истории тех, кто не боялся иметь свое мнение и отстаивать свои жизненные принципы. Завел группу в «Фейсбуке» и открыто высказывал свои мысли. Поменял внешность – был единственным на весь небольшой провинциальный городок неформалом.

Сегодня, с оглядкой на прошлое могу сказать, что был изгоем даже в собственной семье – мой родной брат даже не заговаривал со мной прилюдно, игнорировал оскорбления в мой адрес, мог к ним присоединиться. Учителя говорили, что я сам виноват. Люди, которых я называл друзьями, при малейших стычках бежали подальше, чтоб и их не зацепило летящими в меня «стрелами».

В девятом классе я весил 35 кг, носил длинные, носил узкие джинсы и цветные вещи, за что постоянно слышал в свой адрес: «дистрофик», «девушка» и т. д. После очередной порции подколов, побрил голову наголо и сменил гардероб, превратился в «девушку-скинхеда». Мечтал уехать из родного города подальше и навсегда.

Сейчас мне 21, я до сих пор оглядываюсь на прохожих в ожидании очередной порции негатива. С недоверием отношусь к похвалам и комплиментам в свой адрес. Сейчас посещаю психотерапевта. Зла на обидчиков не держу. Я не понимал их, они не понимали меня. Это жизнь в социуме, в котором не дано обособиться и жить отдельно от других.

Я понял одно – нельзя терпеть и переживать проблему в себя, о ней нужно говорить – родителям, друзьям, учителям, директору. Я надеюсь, что когда-то перестану с опаской оглядывать на прохожих и ждать подвоха от окружающих.

«Воткнули циркуль в грудь и избивали линейками»

Анастасия, 21 год, контент-менеджер

Сегодня мы одноклассниками плотно общаемся, но во время учебы в школе все было иначе. Иерархия в классе строилась следующим образом: четыре парня – неприкосновенные «сливки общества», которые никому прохода не давали и всех обижали; временные друзья – сегодня с ними дружат, а завтра нет; изгои – ребята, ежедневно терпевшие издевательства.

Егор был изгоем — замкнутый, спокойный парень с невнятной речью. При этом он был крупный, темноволосый, усы начали расти раньше всех, выглядел не как школьник, а как зрелый мужчина лет 35-40. Над ним жестоко издевались – били линейками, втыкали в спину циркуль, прятали форму в женском туалете.

Однажды положил в пенал раздавленный мандарин. После того, как Егору прожгли рубашку, его отец встретился с отцами обидчиков и состоялся серьезный разговор. Парни здорово получили от родителей, но после недели затишья возобновили издевательства, которые превратились в более изощренными, жестокими, били больно и четко в цель. Женская часть класса жалела парня, но была не в силах противостоять обидчикам.

Однажды преподаватель математики увидела издевательства над парнем и сказала, что терпение Егора когда-то закончится, и однажды он может прийти в школу с ножом или огнестрельным оружием. Классный руководитель также пытался повлиять на ситуацию: проводил беседы с детьми и их родителями, однако это не давало никаких результатов.

Другой мальчик, над которым также издевались, несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством: душил себя шнурком и пытался выпрыгнуть из окна в школе.

Я не хотела ходить в школу, натирала градусник. Маме не говорила ни слова о школьных проблемах. В 11-м классе ситуация изменилась, мы повзрослели, мудрее, ребята завели отношения с девушками, поведение изменилось на более корректные и воспитанное.

Сегодня никто из нас не может сказать, почему это происходило с нами, почему обижали Егора, почему меня мой нынешний, любящий парень дразнил ушлепком. У одного из буллеров была неблагополучная семья: его отец пил, был сына, называл пустым местом. Недополучивший отцовской любви парень шел в школу, выбирал жертву и вымещал на нем свою обиду на отца.

«Подошел и плюнул девушке на голову»

Анна, 23 года, фитнес-тренер

В школе все воспринимается острее, тогда казалось, что все кончено, а сегодня я себя даже жертвой не считаю. Меня не просто цепляли или обзывали, меня изводили.

Платный лицей, избалованные дети и я – девочка из семьи со средним достатком, для обучения которой родители вкалывали сутками. Мои жизненные ценности и воспитание сильно отличались от приоритетов и поведения моих одноклассников. В моем классе была компания ребят, которую возглавлял мой мучитель. В старшей школе пытки он изощренно и особенно обидно обзывал меня, делал мелкие пакости.

Однажды пришла к тому, что не хочу видеть его и компанию, не хочу идти в школу. Каждое оскорбление било в цель – я воспринимала их за чистую монету, ненавидела себя и свою внешностью. Раз меня зажали в углу толпой человек десять, смеялись, оскорбляли, пихали, а я просто выгорела – села в углу, зажмурила и закрыла уши руками, пытаясь отгородиться от всего.

В платном лицее очень важен внешний вид – дорогая одежда, модные гаджеты и аксессуары. В параллельном классе училась девочка, которая одевалась очень скромно.

Однажды мой одноклассник просто взял и плюнул на нее сверху, пока она спускалась по лестнице. В этот момент я поняла, что моя ситуация не стоит тех эмоций, которые я испытываю. Потом я ощутила поддержку и защиту друзей. Я решилась и рассказала все родителям. Папа провел беседу с парнями, однако ничего не изменилось.

В конце девятого класса моя семья переехала в другой город. Это был переломный момент моей истории. Я поняла, что не могу изменить мир вокруг, но я могу поменять себя – прическа, одежда, повадки – полюбила себя, и окружающие посмотрели на меня иначе.

Сейчас, приезжая в родной город на каникулы, я иногда встречаю бывших обидчиков, которые говорят мне, как я изменилась, как похорошела, просят прощения за старые обиды. Сейчас я вспоминаю – когда мне доводилось общаться с некоторыми из буллеров наедине, оказывалось, что это нормальные ребята.

Однако стадный инстинкт и погоня за мнимой крутостью превращали их в жестоких и злобных людей, способных вдесятером зажать в углу того, кто слабее или плюнут в лицо тому, кто беднее. Нет, я не оправдываю их жестокость, такое нельзя терпеть, нельзя замалчивать, но зла я не держу.

Жизнь продолжается, я радуюсь каждому новому дню и знаю, что это в моей жизни никогда не повторится.

«Издевательства одноклассников стали причиной хронической депрессии»

Иванна, 24 года, выпускница архитектурного факультета ТГАСУ

До окончания девятого класса в моей школьной жизни не было никаких проблем – училась хорошо, с одноклассниками ладила, любые столкновения всегда заканчивались быстро и миром. Потом ради поступления в университет я перешла в одну из самых престижных гимназий нашего города в гуманитарный класс. Три парня и 23 девушки встретили меня довольно благожелательно и стремились познакомиться.

Позже, поняв, что девочки меня откровенно недолюбливают, я сильно переживала по этому поводу. Одноклассницы-хейтеры откровенно насмехались надо мной: расстегивали бюстгальтер, отпускали злые шутки и кривлялись, когда я пыталась отговориться от их насмешек.

Однажды мне позвонила мама и сказала, что не стало очень дорого мне человека. Я расплакалась. Одна из девочек, которые насмехались надо мной, начала приставать ко мне с расспросами, я не выдержала и оттолкнула ее с просьбой не трогать меня. Между нами началась потасовка, после я долго рыдала навзрыд в уборной. Моя обидчица обиделась на меня, посетила школьного психолога, извинилась передо мной, но насмешки не прекратились. Учителя травлю не замечали или делало вид, то не замечают. Только один педагог вставал на мою защиту, одергивая девочек во время из подколок.

Я общалась только с двумя одноклассниками и ребятами на класс старше. Те, кто был на моей стороне не защищали меня, молчали и говорили, что я не должна обращать внимание на издевки, поскольку я умнее. Дома я проблему замалчивала, оберегала маму от волнений, на какие-то мои переживания она отвечала: «Ты слишком мнительная, не придумывай, нет никаких проблем».

Было больно, что не понимал даже близкий человек. Спустя годы оформился диагноз «хроническая депрессия». Мама стала внимательней прислушиваться к моим переживаниям.

«Терпила, мы тебе на парту нассали, а ты молча все убрала»

Наталья, 22 года, PR-менеджер

Элитная школа, дети богатых родителей. Некоторые считали, что они пуп Земли и им все дозволено. Классный руководитель к некоторым обращалась исключительно по имени-отчеству.

В начальной школе я училась в платном классе в отдельном корпусе с игровой комнатой. Моя классная руководительница любила только такие классы, поскольку это всегда были деньги. Как правило, компании буллеров собирались вокруг мажоров, все было настолько зло и жестоко, что организаторы травли могли снять с себя ботинки и бить жертву обувью по голове.

Многие девочки были объектами травли, причем они подвергались унижениям сексуального характера. Классная руководительница никак не реагировала на происшествия, одноклассники друг за друга не заступались. Меня начали травить после того, как я заступилась за жертву нападок со стороны наших «золотых мальчиков».

Сначала все ограничивалось кличками, которые были производными моей фамилии, дальше начался жестокий прессинг. Один из одноклассников, который сидел впереди меня на парте, однажды на уроке повернулся ко мне и стал складывать на парту волосы. Не буду писать, откуда они были вырваны, это я поняла немного позднее. Учитель никак не отреагировал на происходящее. Потом пошел период блогеров, повальной мании селфи, инстаграм.

Однажды в инстаграм появилось мое фото, которое выложила тайно сфотографировавшая меня со спины девочка. Оно было подписано: «Девчонки, если у вас такая же отвратительная фигура, шорты лучше не одевать». То, что на фото была я, сомнений не вызывало — в фиолетовых колготках и шортах кроме меня в школу никто не приходил. Мне стало жутко стыдно, хотелось провалиться сквозь землю и больше никогда не появляться ни в этом классе, ни в этой школе, ни в этом городе.

После расформирования в 9 классе общение перетекло в мирное русло. Один из них мне рассказал: «Мы раз с тобой порамсили и обоссали тебе парту. Ты молча взяла тряпку и вытерла».

Когда у меня спрашивают, почему я замалчивала проблему перед родителями, даже сейчас, спустя столько лет, я не могу ответить на этот вопрос. Моя самооценка здорово пострадала, нельзя молча терпеть, нужно доверять родителям и отстаивать право на свое личное пространство. Говорить необходимо, это важно.